Шкаф стремится ввысь, как будто хочет
Полками достать до потолка.
Засиделась я до поздней ночи
С книгами и кружкой молока.
В доме пахнет мылом и лакрицей.
За окном свирепствует метель.
Самые задумчивые лица —
У игрушек выросших детей.
Вязанная шаль на спинке стула.
Выцветший орнамент на стене.
Мать в соседней комнате вздохнула,
Повернувшись на спину во сне.
Я здесь выросла, я здесь состарюсь.
Здесь моя лоскутная постель.
Здесь моих стихов и плод, и завязь —
Нечленораздельная метель.
Допиваю молоко из кружки
И тихонько прикрываю дверь,
Потому что старые игрушки
Каждый шорох чувствуют живей.
↗️
Ici
Sombre dans la nuit, l’armoire remonte,
Comme si chaque étagère voulait
S’accrocher au ciel. Je suis veillante
Sur mes livres avec une tasse du lait.
Là, c’est de la neige et des nuages,
Mais ici, c’est du savon qu’il sent.
Rien n’est plus pensif que les visages
De jouets d’enfants adolescents.
Une chaise, un châle sur le dossier et
L’ornement fané de la tenture.
Dans son lit a soupiré ma mère
En se retournant derrière le mur.
Je suis neé ici, ici de même
Je deviendrai vieille à mon palais,
C’est ici d’où viennent mes poèmes
D’une tempête inarticulée.
Je finis mon lait et je me lève
Pour fermer la porte doucement,
Car les vieux jouets qui dorment et rèvent
Sont sensibles au moindre bruissement.