Уже погасли звёзды ночи,
Но утро медлило. С залива
Вдруг ветер поднялся восточный
И что-то прошептал оливам.
А море старое дремало.
Но вот в нём что-то всколыхнулось:
Ему почудилось начало,
Счастливая морская юность.
Всему виной восточный ветер.
Захлёстнуто волной историй
Из прожитых тысячелетий,
Заколыхалось в танце море.
Сперва растерянно, несмело,
Потом решительно и бодро.
О возродившееся тело,
О руки, плечи, грудь и бёдра!
Где прежняя его усталость,
Его безропотные воды?
И юбки моря ввысь взметались,
Забыв приличия и годы.
Оборки, веер — как в тумане!
И только голубая роза
Напоминала об обмане,
Мелькая в волосах белёсых.
¡Ay, alegría, alegría!
Ай, упоение экстаза!
Что если море вдруг отринет
Все десять заповедей сразу?
Но вот уж золотом восхода
Подёрнулся залив укромный.
Опомнились морские воды
И заиграли рябью скромной.
И море снова стало старым,
И добродушным, и почтенным.
И к берегу прибило даром
Потраченную в танце пену.
И не видал никто на свете
Того безумного порыва,
Хотя иной и мог заметить
Улыбку на губах залива.
↗️
La mer
Se sont éteintes les étoiles,
Mais l’aube tardait encore, pensive,
Avant qu’une brise matinale
N’ait chuchoté aux feuilles d’olives.
La mer dormait, prise de paresse,
Puis s’est émue sa chair ancienne,
Elle a rêvé de sa jeunesse,
De la jeunesse pélagienne.
Le vent de l’est en est coupable
Que sous pression d’une vague dense,
Ayant chassé marchand de sable,
La mer s’est mise à une danse
D’abord un peu timide et drôle,
Puis vigoreuse et ingambe.
O renaissance des épaules,
Des bras, des seins, des hanches, des jambes!
S’en est allée sa lassitude
Des eaux tranquilles et bien sages,
Ses jupes montaient tout au-dessus de
Les convenances de son age.
Sa robe à ruches est, comme en songe,
Toute neuve, sinon qu’une rose d’ azur est
La seule enseigne du mensonge,
Plantée parmi sa chevelure.
O allégresse, allégresse,
L’extase qui monte jusqu’au comble,
Prête à nier dans son ivresse
Les dix commandements ensemble!
Mais aussitôt que l’or d’aurore
A teint les crêtes et la plage,
La mer s’est ressaisie encore et
Redevenue discrète et sage.
Encore très vieille, très aimable,
Elle a retrouvé sa balance,
Couvert un peu partout le sable
D'écume gaspillée dans la danse.
Personne au monde, à vrai dire,
N’assistait là à cette affaire,
Malgré qu’on ait pu voir sourire
Les lèvres de la baie solitaire.